Елена Хаецкая. Быть непримиримым...

Вся пресса

Как необратимо изменилась эпоха... На моем столе открыто лежит книга с портретом «злого гения революции», человека, одного упоминания о котором было достаточно, чтобы отправить читателя подобной литературы лет на десять без права переписки. И... ничего. Спокойно, с интересом читаю. Приходит юная дочь: «Кто это на фото? Забавный старичок». — «Это Троцкий». — «Кто такой Троцкий?»

Да, эпоха изменилась...

Конечно, до сих пор остались люди, которых трясет при одном упоминании о Троцком: от ярости, праведного гнева, праведной солидарности и проч., но общая масса читателей, надеюсь, сумеет проникнуться спокойным, чуть отстраненным тоном автора-составителя книги — внучки ЛД (так называли Льва Давыдовича близкие), Юлии Аксельрод. Она — человек двадцать первого века. Позади долгая жизнь, и Юлия Сергеевна в конце книги называет собственный идеал, и это идеал свободы. Не той, ради которой «приходится» сажать или расстреливать людей, а обычной, очень простой, ежедневной, бытовой свободы: свободы иметь крышу над головой и нормальную работу, свободы лечиться и ездить в автобусе, свободу не лгать и не быть обманутой. Верить или не верить. Национальные, религиозные, партийные ограничения — все они воспринимаются как враг главной ценности: личности. «Хватит с меня такой свободы, которая вся состоит из осознанной необходимости», — в сердцах произносит автор.

Это не всеобщий вывод для всех — это личный итог, к которому приходит Юлия Сергеевна Аксельрод. Искренность ее тона, нежелание ни замазывать, ни смаковать пикантные ситуации, кого бы они ни касались, — все это придает книге приятную интеллигентную интонацию.

Книга составлена из статей, дневников, писем, коротких, но емких комментариев Ю.Аксельрод. Как человек науки (химик по образованию), Юлия Аксельрод понимает — мало личного, авторского расположения уже введенного в исторический (публицистический?) обиход материала, нужны еще и уникальные тексты, «изюминка»; такой «изюминкой» становятся письма младшего сына Троцкого, Сергея, к матери автора. Однако, думается, они — являясь человеческим документом большой силы, — все же не составляют главный интерес книги.Главное-то — образ «злого гения революции», поданный в человеческом аспекте. Троцкий, по большому счету, гораздо более одиозная фигура, чем Ленин или Сталин. Земля не держала этого яростного харизматика: после высылки из СССР европейские государства отфутболивали ЛД друг другу; Норвегия согласилась приютить его на полгода с условием, что Франция, которая сплавляла им Троцкого с семейством, через полгода заберет это сокровище обратно, — и требовала от Франции в том расписку. Наконец Троцкий очутился в Мексике...

Из опубликованных текстов самого Троцкого (а писуч был Старик невероятно!) явствует, например, что он никогда не считал себя неправым. Он твердо веровал в собственную непогрешимость. Это, кстати, подтверждается горьким письмом его старшего сына и верного соратника, Льва Львовича, к матери. Прорывается: папа никогда не признает своих ошибок...

Троцкий волшебно нелогичен. Когда ему задали вопрос о расстреле царской семьи, например, он пожал плечами: никогда об этом глубоко не задумывался — это было необходимо. Дети? Что ж, царские дети пали жертвой династического принципа. Впоследствии, когда система уничтожала одного за другим потомков плодовитого ЛД, он кричал на весь мир: «Сталин расправляется с ними только потому, что они — дети Троцкого!» А чего он хотел? Восточный тиран, «Каин Джугашвили» (с) был всего лишь последователен.

Троцкий по натуре своей в первую очередь — оппозиционер. В 1927 году он уверенно работал именно в оппозиции — и именно так себя позиционировал. Но ведь он сам создавал эту систему, расстреливал каждого десятого в отступившем батальоне (во времена Гражданской), он ведь сам приговаривал к смерти и пожимал плечами, когда его об этом спрашивали! И вот он решает объявить себя оппозиционером, активно действует в этом направлении, что-то постоянно пишет и постулирует. Очистить революционные идеи от наносного — распространить революцию на весь мир.

Однако времена-то поменялись. «Дивные эльфы Аликс и Ники» ушли в мир иной; при Сталине не смоешься из ссылки так лихо, как это сделал юный ЛД во времена «проклятого царизма».

В конце концов за Троцким, что логично, приходят.

И тут разыгрывается сцена, которая отвечает на вопрос, много лет не дававший мне покоя. Этот вопрос задает Солженицын: почему, почему я так покорно пошел за приспешниками режима, почему не закричал — «Товарищи, меня арестовали незаконно, меня уводят безвинно!», почему вел себя как баран?

Троцкий отнюдь не вел себя как баран. Напротив, он устроил адский скандал. Он отказался одеваться — его одели насильно. Он отказался идти — его понесли. При этом он кричал: «Меня уносят против моей воли!» Дети, сыновья, звонили во все двери соседям и кричали: «Льва Давыдовича уносят насильно!» И... ничего.

Унесли Давыдыча за милую душу и погрузили в вагон. Отправили в ссылку.

Скажете — это потому что советские люди все были зомбированы? Но такой же точно фокус («меня уносят насильно») Троцкий проделал в 1917 году.

«Это было в марте 1917 года под Галифаксом, когда британские военные моряки на глазах многочисленных пассажиров снесли меня на руках с норвежского парохода «Христианиафиорд»...»

И... опять ничего. Жители свободной Европы точно так же бездеятельно наблюдали за «эль шкандалом при посторонних». Ну, орет там кто-то...

Троцкий ни на миг не прекращал своей оппозиционной деятельности.

А в Советском Союзе продолжали сажать людей, кого по ложному обвинению, а кого — и по настоящему (не все же обвиненные в троцкизме троцкистами не были! Вот и Сергей в лагере встретил настоящих последователей своего отца).

Что было бы, если бы Троцкий одержал верх, — подумать страшно. Внучка его, Юлия Сергеевна, в ужасе произносит: «Куда нам всем драпать, если мировая революция действительно наступит?»

Семейство Троцкого по-еврейски многочисленно; еврейскому вопросу в книге уделено определенное место. Дело в том, что Троцкий и практически все его потомки нерелигиозны (сознательные и твердые атеисты), и для большинства из них еврейство ничего не значит. Сам Троцкий больше сорока лет был женат на русской женщине (формально Лев и Сергей, таким образом, евреями не являлись). Его письма к жене, Наталье Седовой, поражают неизменностью и глубиной чувства: это действительно любовь на всю жизнь. И краткий роман с блистательной Фридой Кало лишь подтверждает его страсть к Наталье — а Троцкому в то время уже немало лет, и он сильно нездоров.

Сама Наталья Ивановна Седова — помимо ее трогательной любви к «злому гению», — занималась в первые революционные годы спасением памятников русской культуры. О чем многие, вероятно, не знают. Знаменитый «Декрет о земле» отдал землю крестьянам. Вместе с дворянскими усадьбами. И всем, что в этих усадьбах находилось. Включая бесценные артефакты восемнадцатого и девятнадцатого веков. Вот спасением этого «буржуйского добра» и занималась Наталья Седова-Троцкая. Ей мы обязаны, например, сохранением дома Галаховой в Орле — который, ее же усилиями, — был превращен в читальню, затем в музей Тургенева. Сейчас это знаменитый на всю страну музей писателей-орловцев.

Но это, похоже, единственная созидательная страница в биографии семейства Троцкого. Младший сын Сергей пытался заниматься исключительно своими двигателями (он от политики отошел) — и сгинул в лагерях. Не позволили. Лев оставался верным соратником отца. Сам ЛД до последнего часа, до удара ледорубом по голове, был непримиримым оппозиционером. «Дедушка Ленин и дедушка Троцкий сделали революцию», горько иронизирует автор, беря первого «дедушку» в кавычки, а второго оставляя незакавыченным, — и вот разметало нас по белу свету... Так сложилась жизнь. Тень, которую отбрасывал Троцкий, была слишком длинной. «Чрезмерный» человек.

 

http://krupaspb.ru/piterbook/recenzii.html?nn=1499&ord=5&sb=&np=1



27 мая 13
Источник:ПИТЕРBOOK: Круг чтения

Материалы по теме: